Дым отечества [СИ] - Татьяна Апраксина

Ошибся. Бальони понимают в мести. Один, во всяком случае.

Тот, на земле, просто никуда не годился — сам бы сдох через час-другой. А остались еще трое живых: один оглушен, другой с разрубленной голенью, по третьему не разберешь, но злобное пыхтение выдает недобитка. Хорошо. Разбойников Его Святейшество и Его Светлость велят вешать, имея в виду «ни в коем случае не отпускать ни за выкуп, ни с клеймом» — а что с ними сделаешь до того, обоим Корво безразлично. Главное, чтоб в итоге висели.

Жалко, времени до утра не так уж много, безмозглые перуджийцы и так припоздали не на шутку: их ждали вчера ночью, а они пожаловали только нынче вечером, после заката. Хотя ради такого дела можно и задержаться.

— Ваши люди, мессер Джанпаоло, должны встретить нас завтра, тогда же нас догонят мои — синьоры, я полагаю, вы не откажетесь помочь правосудию… можно будет не ждать и не тащить их с собой.

Куренок Манфреди тщательно, как все, что он делает, протирает оружие. Дышит, нюхает, разве что языком не вылизывает.

— Я бы, — говорит, — на вашем месте, господин наместник, их все же до города довез и допросил. Там у двоих царапины не нашей работы, может, эти разбойники до нас на кого-то еще напали, недурно бы узнать.

— Ну вот еще, — Рамиро с трудом сдерживает рык: в глотке пересохло. Пытается объяснить бледной немочи: — Вози тут, присматривай. Да еще потребуют защиты, скажут, почему напали…

Если бы не воля Его Светлости, наместник не стал бы и полслова тратить на Асторре Манфреди. Он и не хочет, кивает Джанпаоло и Оливеротто, мол, давайте займемся. Младший Манфреди все равно за братом как нитка за иголкой, но втроем-то управиться несложно.

— Мессер Рамиро, — пожимает плечами Джанпаоло, — я уже сказал, что я не знаю этих людей. Мстить, особенно равным тебе по крови, можно и самому. На все остальное есть палач. Вас возиться с разбойниками обрекает ваша должность, для вас в том нет бесчестья. К тому же, я ранен.

Ранен, как же. Вся эта орава на него перла как Дикая Охота. И что — пяток царапин, да по голове угостили слегка.

«Сволочь, — думает Рамиро, — сукин кот! И не придерешься — а драться с ним? Сейчас? Ну только еще слово, еще полсловечка!»..

Рыжий Оливеротто стоит, ухмыляясь, поводит факелом над тем, что ранен в ногу: разглядывает. Ну уж этот-то?..

— Мой долг вассала Его Светлости, — выговаривает с полупоклоном, как шелком вышивает, — помочь наместнику вершить правосудие. Тем более, как верно заметил наш юный друг, эти негодяи могут быть виновны во многих преступлениях. Их необходимо допросить.

— Вы, мессер Оливеротто, — качает головой Бальони, — снимаете камень с моей души. Мессер Рамиро, мы задержимся здесь надолго?

— Я тоже хочу спать.

Надолго и вправду не стоит. А жаль. Впрочем, Бальони тоже можно понять, он уже сказал, что они ему не родня. Значит, для него заниматься ими — марать руки.

Ничего, сейчас сволочем их вниз по склону, там как раз и место есть… Вдвоем не так удобно, но если допрашивать каждого по очереди — в самый раз; другие пусть смотрят, тоже дело хорошее. И делиться не придется. Злило, что недоносок опять выкрутился, а жаль, а ему бы пошло на пользу. Тоже, курам на смех, будущий наместник — чистоплюй, трус и слабак!..

Рамиро де Лорка быстро утешился, допрашивая пленных.

Сначала они даже оказали большую любезность — собирались молчать. Потом решили врать и юлить. Говорить стали не сразу. Оливеротто оказался хорошим помощником — да и сам кое-какие штучки знал, и поделиться ими не пожадничал. Приятно иметь дело с понимающими людьми!

* * *

Джанпаоло, как все щели заделал — уснул сразу. Лег — и нет его. Не притворяется, действительно спит. И может спать подо что угодно — хоть под канонаду, хоть под мессера Рамиро.

— Канонада лучше, — говорит Джанни вслух.

— Бессмысленная хуже.

Как обрезал. И не объясняет. Что-то случилось с Асторре за эти полгода. Что-то, чему Джанни пока не подобрал названия.

Под вопли спать невозможно. Рамиро эти звуки ласкают слух, а Оливеротто все равно. Иначе бы заткнули своим игрушкам рты. Все равно это не допрос, разумеется. Просто господин наместник проголодался. Вот он сейчас нажрется и вернется сытым и временно довольным. Просто в следующий раз проголодается чуть быстрее и чуть больше. Раньше ему хватало драки, и только со скуки он принимался потрошить кого-нибудь. Но сегодня драка слишком быстро закончилась…

Джанни потягивается: а хорошо все-таки было. Джанпаоло еще до выезда предупредил — так, мол, и так. Могут догнать и напасть. Если слуг и свиту не брать, так почти обязательно. Согласны рискнуть — буду рад, если нет — найду, кого с собой взять. Еще чего, сказали хором Джанни и Рамиро. Сами управимся, да и по пути пока.

Догнали, напали. Вынырнули из тьмы ночной. Слышно дураков было давно, но они и не таились. Убытка — Джанни руку поцарапали, шлем помяли, — а вспоминать можно долго. Все-таки их сначала было восемь. Маловато, может еще есть.

Вой и стоны из ближайшего овражка царапают уши. И пованивает оттуда. Брат и господин сидит, обхватив колени, смотрит в огонь.

— Не знаю, что бы я делал на его месте, — Асторре кивает в сторону Джанпаоло. — Даже представить не могу. На месте мессера Рамиро я ушел бы в монастырь. Сейчас. На месте мессера Оливеротто я бы повесился. А на своем месте я, кажется, становлюсь слишком похож на Его Светлость. Его Светлость этого от меня и хочет, если я не ошибаюсь.

— Чтобы оказаться на их месте, надо быть ими, — усмехается Джанни, локтем толкает брата в бок.

Как иначе угодить на место Оливеротто? Нужно не только иметь любящую родню, которая готова тебе все оставить в наследство, нужно еще и эту родню зарезать без особого смысла, не дав дожить и до немощной старости. А что касается Его Светлости — тут, как ни крути, не угодишь. Чтобы прыгнуть из кардиналов в полководцы, отказавшись от папской тиары, надо иметь отца-понтифика, быть вторым сыном, упрямым как скала в своем намерении расстаться с мантией.

Синьор де Корелла парой фраз описал, как столкнулись два упрямства — Папы и Его Светлости, — и выражения были самые почтительные, но Джанни сразу представил себе двух быков на мостике над